Джон Апдайк

Писатель, 74 года, Беверли Фармз, Массачусетс

Человек, который имеет то, что желает, удовлетворенный, довольный человек перестает быть человеком. Адам до грехопадения — обезьяна.

Лично я считаю, что американского писателя любой успех расхолаживает, сбивает с курса. Неудача — вот единственный устойчивый успех.

Черепахи живут долго, могут молниеносно скрыться в панцире и ходят близко к траве, запах которой я всегда любил. Еще я люблю звук дождя, стучащего по крыше, а этого у черепахи должно быть предостаточно.

Я изучаю средний класс, живущий в маленьких городках. Мне нравится середина. Именно в середине происходит столкновение крайностей, здесь неустанно правит двойственность. В домах происходит нечто сложное и жестокое, и это стоит изучать.

Даже если человек не хочет умирать, жизнь все равно день за днем многим начинает казаться монотонной и длинной. Когда мы достигаем цели, она наскучивает нам.

Мой отец всегда боялся, что ему в любую минуту придется отправиться в богадельню. Полагаю, что я много работаю, потому что боюсь того же.

Россия такая русская — плоская, кроткая, невинная березовая страна. А еще грязь. Там полно грязи. Русские определенно лидируют в гонке загрязнений.

Первые два дня на новом месте мне все время хочется бегать и смотреть, что происходит, потому что я боюсь что-то пропустить. Писатель — это тот, кто всегда что-то упускает.

Чудо превращения намека на мысль в мысль, мысли — в слово, а слов — в металл, чернильный отпечаток никогда не приестся; меня интересуют технические стороны книгопечатания — от шрифта до клея для переплета. Разница между вещью, сделанной хорошо, и вещью, сделанной плохо, имеет силу везде — во всех кругах ада и на всех небесах рая.

Некоторые места особенно способствуют вдохновению — автомобили, церкви. То есть места, где уединяешься.

Америка делает нас зависимыми — здесь еды больше, чем мы можем съесть, поэтому возникает чувство, что, чтобы съесть свою долю, нужно есть все время.

Меня пугает то, что действительность может оказаться безразличной к твоему присутствию. Молния, скользкая дорога — все может смести тебя с лица земли в одно мгновение.

Беспокойство, страх — это естественный продукт разума, способного предвидеть будущее, представлять смерть; у собаки, например, такой способности нет.

Можно объяснить марсианину существование бензоколонок. Но будет очень сложно объяснить ему, зачем нужны все эти церкви.

Мне никогда не нравилось ходить на спектакли; они обычно слишком длинные, к тому же я часто не все слышу.

Мы живем в эпоху, когда важнее всего глаза. И кино, и изобразительное искусство довольно сильно пугают нас, тех, кто занимается словом.

Способность писать — это щит, возможность спрятаться и мгновенно превратить боль в мед.

Тому, кого не заинтересовала «Война и мир», я бы посоветовал подготовиться к жизни, полной невежества и черной работы.

esquire.ru