Мел Брукс

Режиссер, актер, 80 лет, Калифорния

Я рано понял свое предназначение, лет в пять: на каждых десять евреев, бьющих себя кулаком в грудь, бог создал одного сумасшедшего еврея — чтобы смешить этих десятерых.

Я, наверное, самый безумный ветеран Второй мировой. Воевал в чине капрала в Северной Африке, а 20 лет спустя снял комедию «Весна для Гитлера». До сих пор получаю негодующие письма от еврейских бабушек: вы думаете поющий Гитлер — это смешно? Моя мама была еврейкой, и ее эти шуточки ни сколько не смущали. Что более удивительно: мой спектакль «Продюсеры» с тем же сюжетом два месяца с аншлагами шел в Израиле. Вот от чего у меня действительно пошла голова кругом: мой Гитлер говорил на иврите!

Комедия — это проверка мира на вшивость.

Страх перед смертью — главная зараза нашего времени. Чувство незащищенности ведет к религиозному фундаментализму. Когда я говорю «фундаментализм», я имею в виду и Иран, и Ближний Восток, и самый центр Америки. Чтобы не подцепить эту инфекцию, чтобы подавить в себе примитивизм, человеку сегодня нужна нешуточная смелость.

Война в Ираке — отличная тема для комедии. Почему американцы в Ираке? Никто этого так и не понял. Мы нашли в Ираке оружие массового поражения? Нет там его. Мы освободили иракцев от каких-то там цепей? Нет — теперь мы сами распихиваем их по тюрьмам. Это была бы черная комедия, и очень смешная, уверяю.

Политкорректность — враг хорошей шутки. Слава богу, я успел снять «Сверкающие седла» (комедия о расизме. — Esquire) — сейчас тебе уже никто не разрешит сказать «ниггер». Я тут увидел по телевизору комика Сашу Коэна, «казахского журналиста», — вот это класс! Мой любимый эпизод, когда он говорит конгрессменам: «У меня создалось такое впечатление, что вы — пидоры». Выводит их абсолютно из себя. Прекрасный безумец.

Над чем бы я никогда не стал смеяться — это над холокостом. «Жизнь прекрасна» Роберто Бениньи — это для меня чересчур. Я могу сколько угодно вставлять в сценарии слова вроде пидора и ниггера, но линчевание — этого вы в моем кино не увидите.

Джозеф Хеллер — тот парень, что написал «Уловку 22» — обожал Ильфа и Петрова и заставил меня прочесть «Золотого теленка». Я был в восторге. Спрашиваю: эти деятели еще что-нибудь издали? Тогда Хеллер мне дает «Двенадцать стульев». Я влюбился. Остап Бендер — это я. Прохвост. Любитель женщин. Ни морали, ни характера (Брукс снял фильм «Двенадцать стульев». — Esquire). Остап Бендер — это животное, которое есть в каждом из нас.

Как человек, в свое время изрядно попользовавшийся Гитлером, я спокойно могу представить бен Ладена на сцене.

Проблема с Джорджем Клуни и вообще с политическим кино в том, что, если делать фильм серьезно, получится чудовищная скукотень. Лучше снять политическую комедию, чтобы было над чем поржать. А уже потом, после фильма, можно посидеть и поразмышлять.

Гениальность — в простоте. Марк Твен, Джон Стейнбек — у них очень простой язык, одно слово идет за другим. Никаких теорий — просто истории о людях и их мечтах.

Я на самом деле — русский, моя настоящая фамилия — Каминский. Родители познакомились в Нью-Йорке еще детьми. Хотите услышать мой русский? — «Скока время?»

esquire.ru