Брэд Питт

Актер, 43 года, Лос-Анджелес, США

Записал Майк Загер


Я не люблю, когда говорят обо мне. Давайте поговорим о чем-то важном.


Быть женатым – это значит, что я могу бзднуть прямо в кровати. Или есть там мороженое.


Если бы у меня были сверхъестественные способности, я бы повернул время вспять – вот что бы я сделал.


У меня масса планов. Я бы хотел иметь кучу домов на колесах. Я бы хотел записать альбом, как Дженнифер Лопез. Только это будет акустическая версия KC & the Sunshine Band (американская диско-фанк группа. – Esquire). Я бы хотел выпустить свою собственную линию одежды. У меня все будет, как у Паффа Дэдди. Только мех будет синтетический.


Мы, знаменитости, вынуждены держаться вместе. Я же не могу просто пойти к доктору и сидеть в приемной, читая журнал, – ко мне начнут подходить люди. Я не могу просто приехать в аэропорт и ждать своего рейса – меня там просто покалечат.


Моя неделя очень проста: пять дней из семи на хвосте у меня висят по три машины с папарацци. Такая арифметика.


Я из тех людей, кого ненавидят на генетическом уровне.


Как-то раз я позвонил своему деду. «Мы тут посмотрели твое кино», – сказал дед. «Какое именно, дед?» – сказал я. А он крикнул моей бабушке: «Эй, Бетти, как называлось то кино, от которого я блевал третьего дня?»


Я свято верю в свой метод: вначале здорово въебываешь, потом здорово отдыхаешь.


Мне вообще-то насрать на собственную безопасность.


Я курю. Потом бросаю. Потом снова курю. Потом бросаю. Потом опять. И так снова, и снова, и снова.


С моралью у меня дела обстояли не очень-то. Я ведь не особо зациклен на морали.


Я хорошо помню свой первый поцелуй. Мы договорились в школе с одной девчонкой, что встретимся за гаражами и поцелуемся. Мы были так серьезны, как будто о каком-то важном бизнесе говорили. В общем, я поцеловал ее и убежал домой. Вот каким был мой первый поцелуй.


Слышать, как твой маленький ребенок срыгивает – это самый счастливый момент в жизни. Это момент, от которого получаешь наибольшее удовольствие.


Уединение – это когда ты можешь выйти и посидеть на крылечке в одиночестве. Уединение – это когда тебе нужно самому выносить мусор, потому что в доме его скопились гребаные кучи, а вынести его больше некому.


Свобода слова? Мне кажется, это отличная штука. Мне кажется, у всех должна быть свобода слова. Но вы лучше спросите об этом у Анжелины. Она вам расскажет гораздо больше, чем я.


Не стоит говорить о том, о чем ничего не знаешь. Поэтому я не люблю интервью. Журналисты спрашивают меня, что я думаю по поводу Китая и Тибета. Кому есть дело до того, что я думаю по этому поводу? Я человек, который работает со сценарием. Я взрослый чувак, который накладывает на себя грим.


Я без ума от мотоциклов. Абсолютно чокнут. У меня есть чопперы. У меня есть спортивные. У меня есть кроссовые. У меня есть мотоциклы, собранные специально для меня. Все эти машины – настоящее искусство, как скульптура. Но я не хочу говорить об этом. Просто признаю, что у меня есть такая болезнь. Вот и все.


Я ни хрена не знаю про художников. Только про скульпторов. И то чуть-чуть.


Никогда не тратьте чертовы кучи денег на безумные гигантские матрасы с двойной набивкой по обеим сторонам и всякой прочей ерундой. Просто сходите в магазин и купите обычный плоский матрас. Потом купите трехдюймовую подкладку из темпура (высокоэластичная пена. – Esquire) и положите сверху. Последуйте хорошему совету. Это идеальный сон. Блаженство вам гарантировано.


Я никогда в своей жизни не проводил так много времени в юбке, как на съемках «Трои». Но юбки не так уж и плохи. Черт, они вовсе не так плохи.


Чтобы получить что-то, нужно потерять что-то.


Слава – та еще блядь, чуваки.