Кристин Скотт Томас

49 лет, актриса, Париж


Я люблю всегда и всюду приходить вовремя.


Если бы я не стала актрисой, я, наверное, сделалась бы секретарем. Печатать письма у меня всегда неплохо получалось.


Когда я решила поступать в Национальный молодежный театр Англии, они отвергли меня буквально с ходу. Потом я попыталась поступить в Лондонскую драматическую школу, но они на меня даже смотреть не стали. Просто сказали: «Послушайте, зачем вам все это нужно? У вас же нет таланта. А если вам так уж хочется играть Леди Макбет, поищите в телефонной книге контакты вашего местного драмкружка». И я сказала: «Благодарю за совет».


Меня никогда не смущали учителя, которые были младше меня.


Я всегда хотела быть на театральной сцене. Кино – это просто продукт потребления, а театр – это иная форма существования.


Мир кинобизнеса очень лжив. Неискренность здесь не является пороком. Я давно заметила, что «до скорой встречи» здесь говорят только тем, кого не хотят видеть вообще.


Критики возненавидели меня после фильма «Под вишневой луной» (провалившийся в прокате драматический мюзикл 1986 года, режиссером которого стал певец Принц, и в котором Кристин Скотт Томас исполнила главную роль. – Esquire). Это было для меня настоящим боевым крещением. Или, если быть точнее, это были ведра вылитых на меня помоев – рецензии на фильм были чудовищными. Так что после этого я решила: отныне я никогда не буду читать рецензии на фильмы, о которых я сама не могу сказать ничего хорошего.


Я не хочу нравиться всем.


Англоязычный кинобизнес ненавидит откровенность. В особенности, когда речь идет о возрасте. Они говорят вам: «Зачем сообщать, что вам уже 35? Давайте скажем, что вам 30». На мой взгляд, это просто смешно. Но в Англии и США женщины моего возраста мгновенно попадают в классификацию манерных клоунесс, годных только на то, чтобы играть чью-нибудь безмозглую бабушку. В этом смысле мне гораздо ближе европейский подход: здесь никто не пытается скрывать свою старость. Старость здесь – не табу. И пока в США или Англии режиссер говорит вам «ты стала старой, заткнись», европейский режиссер продолжает бережно снимать все ваши морщины и складки.


Иногда, когда я смотрю на свои фотографии, мне кажется, что в 25 лет выражение лица у меня было гораздо старше, чем сегодняшнее.


Не хочется впадать в Средневековье, но, как мне кажется, всем тем, кто лжет о своем возрасте, в загробном мире уготованы страдания и боль.


Люди всегда говорили мне, что я красива. Но красота – это не то же самое, что привлекательность, а в том, что я привлекательна, я все же довольно сильно сомневаюсь.


Говорят, у меня надменное лицо. Но ведь это всего лишь мое лицо, а не я сама.


Я не приучена к роскоши. Я родилась в небогатой семье, мы жили в крошечной деревне, и мой отец был пилотом. Он погиб, когда мне было пять лет, и у меня практически не было друзей – кроме девочки Венди, которую я придумала себе сама. Она была из очень-очень богатой семьи, эта Венди. Из очень богатой – ведь у нее был «роллс-ройс».


Наверное, я завидую тем, кто по утрам завозит своих детей в школу, а потом сидит в офисе с мыслью о том, что в 6 вечера уже снова окажется дома. Я завидую тем, кто точно знает, что именно собирается делать во время отпуска. Я завидую тем, кто по субботам и воскресеньям может позволить себе не подходить к телефону, потому что суббота и воскресенье – это дни отдыха. Я действительно завидую им. Но у меня есть работа, которую я не променяю ни на что, – и я не жалуюсь. Никто ведь не может запретить мне завидовать.


Для меня нет ничего хуже, чем вечер в женской компании. Я лучше пойду и напьюсь одна.


Женщина, у которой есть ребенок, никогда не должна называть себя одинокой.


На съемках фильма ты проживаешь, наверное, восемь разных жизней: ведь по 12 часов в день на протяжении шести, восьми или десяти недель ты притворяешься кем-то другим.


Я мало разбираюсь в жизни. Например, я понятия не имею о том, почему сигаретный дым закручивается в клубы, и как на деньгах печатают водяные знаки.


Даже умирая, нужно продолжать наблюдать за жизнью. Как можно называть себя актером, если ты не находишься в постоянном сборе сырого материала для своей работы?


Мне нравятся сценарии, читая которые ты сразу видишь себя в кадре.


Меня никогда не смущает масштаб предлагаемой мне роли. Ведь масштаб роли – это не масштаб гонорара. Хотя и масштаб гонорара меня смущает редко.


Я довольно строга с режиссерами.


Сегодня люди охотно ходят на иностранные фильмы с субтитрами; они просто вдруг перестали этого бояться. А ведь еще совсем недавно это даже представить было сложно: ведь на субтитрированные фильмы ходили только тощие пареньки в очках и плохой одежде. Как мне кажется, восприимчивость к субтитрам – это один из побочных эффектов эры смс-сообщений и электронной почты. Возможно, единственный положительный эффект, который принесла эта эра.


Я верю в то, что цивилизация и цивилизованность могут закончиться в один момент. Например, когда по всему городу отключат электричество, воду и газ.


Я люблю оказаться одна в открытом поле в тот момент, когда начинается дождь.


Все-таки жизнь лучше, чем книги – нельзя сразу заглянуть в конец.