Лесли Нильсен

Актер, 82 года, Форт Лодердейл

Записал Кэл Фассман


Единственное, чего не может сделать человек, когда смеется над тобой, – это ударить тебя.


Когда я был маленьким, я зарабатывал на жизнь тем, что развозил на велосипеде газеты. В этом не было бы ничего плохого, если бы я не старался производить впечатление на девочек и не пытался изо всех сил выглядеть классным. Зимой, когда все носили меховые шапки с опущенными ушами, я не носил никакой шапки – берег свою завитую челку. Каждый раз перед выходом из дома, я мочил волосы водой и зачесывал челку на лоб. Но стоило мне сделать один шаг за дверь, как – шшшпик – моя челка смерзалась в кусок льда, и начинало безбожно ломить голову.


Я вырос вблизи Полярного круга. Посмеяться там – как поесть. В этих краях никто не любит, если ты приходишь домой и говоришь скучным голосом: «Ох, как же там холодно».


Я помню, как очень давно смотрел «Смерть коммивояжера» (пьеса Артура Миллера. – Esquire) с Ли Коббом. Когда пьеса закончилась, никто из зрителей даже не шевельнулся. Можно было слышать лишь дыхание. Это была потрясающая демонстрация силы театра. Думаю, что не забуду этого никогда.


Меня часто называют Лоуренсом Оливье от пародии. Думаю, ничто не мешает этим людям называть Лоуренса Оливье Лесли Нильсеном от шекспировского театра.


Я всюду беру с собой пердежную машинку. Помню, как-то раз, будучи в баре, я отправился поискать сортир. Вот иду я в поисках сортира и вдруг вижу перед собой двух разгоряченных людей. Они ожесточенно спорили, и каждую секунду аргументы становились все более опасными. Тогда я вклинился между ними: «Ребят, где тут сортир, а?» В этот момент моя машинка произнесла: ффф-фырпппфффт. Они переглянулись, посмотрели на меня, а потом оба принялись смеяться.


Полицейские и чиновники способны обходиться без чувства юмора.


Припоминаю одного парня из полицейского управления. Подъехав к участку, он пытался выбраться из полицейской машины. Он толкнул дверь, но у него не хватило сил открыть ее до конца. И я подумал: «Господи боже, неужели вот так выглядит старость».


Я боюсь старости. По этой причине на входной двери моего дома нарисован вопросительный знак, чтобы – если вдруг забуду адрес – я знал, куда идти.


Я всегда был в хорошей спортивной форме.


Никогда не говори «никогда». По крайней мере, до тех пор, пока кто-то не спросит тебя: «В какое время вас лучше всего стукнуть по лицу мокрой камбалой?»


Когда идешь на рыбалку, всегда оставляй дома свою кашалотовую удочку. Кашалот легко погружается на две с половиной тысячи футов и способен задержать дыхание на восемьдесят минут.


Если ты поймаешь кашалота и положишь его в лодку, то лодка пойдет ко дну.


Гольф назвали гольфом потому, что у них просто не осталось других слов из пяти букв.


Когда ты раздаешь людям автографы, всегда найдется кто-то, у кого специфические запросы. О, пожалуйста, вы ведь можете написать: «Не зовите меня Ширли?» (знаменитая фраза Нильсена из фильма «Аэроплан». – Esquire). Мне не нравится это. Люди должны понимать, что за ними очередь желающих, а на такие автографы уходит вдвое больше времени.


Люди часто спрашивают меня, с какими фильмами я хочу войти в историю. Да мне плевать. Я снялся в «Аэроплане», «Голом пистолете», «Дракуле: мертвом, но довольном». Мне кажется, тем самым я уже воздвиг себе пирамиду, которая будет стоять до тех пор, пока у людей есть глаза.


Когда я рядом с Барбари (четвертая жена Нильсена. – Esquire), она никогда не дает мне забыть о своих чувствах. Как-то раз она спросила: «Знаешь ли ты, как я люблю тебя?» Я сказал: «Ну да, вроде бы». А она сказала: «Я люблю тебя так, что если что-то случится с тобой, я немедленно наложу на себя руки». Повисла томительная пауза. А потом она спросила: «Ты, кстати, хорошо себя чувствуешь?»


Иногда я чувствую себя как страдающий недержанием карлик, который подходит к высокому писсуару.


Я профессиональный актер. Но если бы я был водопроводчиком, я бы ни за что не занимался установкой смесителей в Беверли-Хиллз. Я бы бросил все это к чертям и стал бы устанавливать кондиционеры.


Еще каких-то семьдесят пять лет назад я и предположить не мог, что стану великим комедийным актером.


Если бы я заранее знал, что мои ранние фильмы вроде «Запрещенной планеты» или «Приключений Посейдона», позднее сочтут киноиконами, я бы просто попросил тогда побольше денег.


Я не Роджер Эберт (известный американский кинокритик. – Esquire). Когда меня просят порекомендовать какие-то фильмы, я всегда говорю: «Посмотрите два моих последних фильма и один будущий».


Ненавижу океаны. Никогда не видно, что на другой стороне.


Есть старая пословица: Господь существует внутри каждого из нас, нужно лишь постараться его найти. Хочу, чтобы вы понимали: я даже не начинал искать.


Я стараюсь внимательно следить за собой, потому что иногда мне кажется, что я могу случайно сказать что-то серьезное и важное.


Ничего не делать – сложная штука. Ты никогда не знаешь, когда это закончится.

esquire.imweb.ru