 Рэй Чарльз
Музыкант, умер 10 июня 2004 года в возрасте 73 лет
Музыка — чуть ли не единственное, что еще не стало для людей яблоком раздора.
Соседи не понимали, почему мама заставляет слепого мальчишку работать вне дома, например, посылает его за дровами. Но она говорила: может, он и слепой, да не дурак.
Помню, однажды мы давали концерт с Дюком Эллингтоном. До того как его позвали на сцену, он сидел с кислородным аппаратом. Но вышел — и вы никогда не догадались бы, что с ним что-то не так. В чем здесь секрет? Это сила музыки!
Я знаю, что многие со мной не согласятся, но я считаю музыку самым великим искусством из всех, и точка. Знаю, что те, кто занимается кино или писательством, скажут: «Рэй, ты просто свихнулся!» Но я все равно считаю, что музыка — самое великое искусство.
Говорят, что у войны есть цель, но я в этом не уверен.
Мне всегда казалось, что люди хотят видеть в тебе одно из двух — или свое точное подобие, или что-то вроде скамеечки для ног, чтобы можно было держать тебя под контролем и отдавать тебе приказы.
Зрячие иногда забывают, что у слепых тоже есть мозги.
Надо каждый день жить так, словно он у вас последний, потому что когда-нибудь вы окажетесь правы.
В бога я верю твердо, но дальше этого не иду. Я не принадлежу ни к какой конфессии. Я не католик, не протестант, не баптист, не методист, не иудей и не мусульманин — никто. И, по-моему, бога это вполне устраивает.
Говорят, сейчас надо вставлять в телевизор специальную микросхему, чтобы дети не могли смотреть то, что им не полагается. В моем детстве это было ни к чему. Зачем микросхема, если есть мама? Она отлично справлялась.
Фортепиано — это основа, тут и спорить нечего.
Если вы написали хорошую песню, она останется хорошей, даже если ее споет человек с плохим голосом.
Наверное, расизм будет всегда.
Когда поешь, вся суть в том, чтобы тебе поверили. Если человек слушает тебя и говорит: «Похоже, это и правда с ним случилось», значит, ты его зацепил. Но сначала надо почувствовать это самому. Если ты ничего не чувствуешь, разве другие смогут?
Я плохо помню, что это значит — видеть. Главное, что я помню, — это мама, как она выглядела. И еще я помню цвета.
Я принимал наркотики, потому что мне так хотелось. Бывают такие люди: если есть что-то, способное их погубить, они хотят знать об этом побольше. Вот и я такой.
В душе, знаете ли, я себя не обманываю. Я знаю, что я не гений. Гении — это, например, Арт Тейтум или Чарли Паркер. Мне до этих парней как до Луны. А я, так уж случилось, просто могу делать кое-что по мелочи, и делаю это хорошо.
Зрение — оно у тебя в сознании.
Да это женский велосипед, парень! Чего это я сяду на женский велосипед? Ты думал, я не замечу, да? Вам, ребята, лишь бы слепого надуть!
via Esquire
|
